«— Секс! Расскажите, как у вас на Земле справляются с этой причиной множества бед, могучим кнутом в руках власти, призраком высочайшего и лживого счастья. Расскажите или хотя бы ответьте на вопросы, которые мы не смогли задать вам в зале конференции!..
— Человек и на Земле, и у вас на Ян-Ях боролся, чтобы устранить из жизни эти причиняющие боль две силы. Сначала плеть голода — и получил массовое ожирение. Затем плеть любви, добившись пустоты и индифферентности сексуальной жизни. Человечество Ян-Ях то отвергает силу и значение секса, то превозносит это влечение, придавая ему доминантный вес в жизни. От метаний из одной крайности в другую не получается половое воспитание.
— А разве оно есть у вас? — последовал вопрос.
— Есть, и считается очень важным. Надо научиться быть хозяином своего тела, не подавляя желаний и не подчиняясь им до распущенности.
— Разве можно регулировать любовь и страсть?
— Неверное понятие. Когда вы катаетесь на гребне волны, то требуется искусство балансировки, чтобы не соскользнуть. Но если надо остановиться, то вы покидаете волну, отставая от нее...
— Следовательно, надо разряжаться и делать это импульсно, вспышками, — сказала тормансианка, начавшая беседу.
— Совершенно верно.
— А как же любовь? Ведь импульс не может длиться долго?
— Древняя ошибка! Человек поднялся до настоящей любви, но здесь у вас продолжают считать по-пещерному, что любовь только страсть, а страсть только половое соединение. Надо ли говорить вам, насколько истинная влюбленность богаче, ярче, продолжительнее? То великое соответствие всем стремлениям, вкусам, мечтам, что можно назвать любовью, и у нас на Земле не находится легко и просто. Для нас любовь — священное слово, означающее чувство всеобъемлющее и многогранное. Но и в самом узком своем смысле чисто физическая, половая любовь никогда не имеет одностороннего оттенка. Это больше чем наслаждение, это служение любимому человеку и вместе с ним красоте и обществу, иногда даже подчиняясь требованиям генетических законов вопреки своим личным вкусам, если они расходятся с ними, при желании иметь детей. А коварную силу неразряженных гормонов мы научились выпускать на волю, создавая внутреннее спокойствие и гармонию…
— Неужели на Земле не научились регулировать эту силу химически, лекарством? — задал вопрос знакомый Эвизе нейрохирург.
— Лучше не вмешиваться в сложнейшую вязь гормонов, держащих психофизиологическую основу индивида, а идти естественным путем эротического воспитания.
— И вы обучаете эротике девушек и юношей? Неслыханно! — воскликнул нейрохирург».
Иван Ефремов, «Час быка».
«...Мне хочется, чтобы те, кто не имел настоящего опыта или ещё очень молод или несчастен, извлекли пользу из моих воспоминаний. Слишком дико и нелепо мы умалчиваем о важнейших и прекраснейших сторонах нашей жизни, слишком невежественна наша молодёжь в сфере половой любви, слишком пренебрегаем мы эмоциональной стороной жизни. И в результате, после тысячелетнего опыта и тонкого искусства страсти в древние времена и на Востоке, мы, ведущая на Земле раса цивилизованнейших людей, нисколько не выше обыкновенных животных в вопросах страсти. Но человек - не животное, и расплата неминуема!»
Иван Ефремов, «Вторая Люда».
Самый главный вывод, который следует сделать после прочтения книги «Мои женщины» - это то, что Иван Ефремов не инопланетянин, не гуру, не мессия, не представитель древнейшей цивилизации или цивилизации далёкого будущего, прилетевший к нам на машине времени, не бог и не сын бога. Иван Ефремов - НАСТОЯЩИЙ ЖИВОЙ ПРОСТОЙ ЧЕЛОВЕК, человек со своими успехами и неудачами, ошибками и верными решениями, страстями и «обычностями». Человек, сумевший великим путём собственного опыта и прочувствования знаний увидеть окружающий мир таким, какой он есть, а не таким, каким он кажется. Человек, умевший видеть - не смотреть, а именно видеть происходящее вокруг него, понять и осознать, принять в душу и сердце, ощутить и полюбить. Человек, любивший ЖИЗНЬ во всём её многообразии.
Но для того, чтобы читать эту книгу, вам нужно быть внутренне свободными. Очиститься от догматических установок. Отказаться от заполнивших мозг предубеждений. Забыть обо всём, читать с чистого листа.
«Мои женщины» - это квинтэссенция внутренней свободы Ивана Ефремова, его искренний порыв к читателю, требующий высокого напряжения духовных и физических сил. Подготовьтесь к нему, и тогда вы сможете на время оторваться от земли и почувствовать всю бесконечность Вселенной.
Рецензии Максима Михайлова на рассказы Ивана Ефремова из цикла «Women in my life»
1. Царица ночи.
«Наверное, многие из нас, мужчин, будучи подростками, мечтали о такой женщине.
Опытной, но ещё молодой, умеющей многое и знающей обо всех оттенках страсти, готовой к рискованным экспериментам и смелым сексуальным приключениям. Многие мечтали, чтобы их первый раз был именно таким. Ярким, взрывным, запоминающимся, за которым следует непременное продолжение, которое оставит неизгладимый след в трепещущем сердце.
Зоя-Жека «Царица Ночи» такой и была. Первым опытом Ивана Ефремова, совсем ещё мальчишки внешне и юным, далеко не искушённым даже в своих эротических фантазиях мужчиной внутри. Они творили вместе, они исследовали любовь, опускаясь в глубины удовольствия и поднимаясь к вершинам наслаждения. Они шли вперёд по извилистой дороге блаженства, они играли загадочную партию по своим правилам, возвышаясь над лицемерным миром и вырвавшись за пределы искусственных границ ложных представлений.
Эта встреча на всю жизнь изменила представления Ивана о настоящей страсти, разожгла в нём огонь желания, заставила посмотреть по другому на объёмные, не знающие узких рамок обыденности, наполненные нежной интимной близостью, искренние отношения.
Далеко не каждому так везёт с соседками, далеко не каждый после такого способен не опуститься, а подняться над повседневностью, стать выше и чище, выплавиться, превратившись из невинного мальчика в опытного мужа».
Максим Михайлов, впечатления после прочтения рассказа Ивана Ефремова «Царица Ночи» из сборника «Мои женщины».
2. Кунико-сан.
«Мы не так часто попадаем из были в сказку. Серые будни, порой даже чёрные, полные мерзости и предательства, холода и мрака. Мимолётные воспоминания фиксируют светлые моменты, как фотоплёнка (пусть уже и устаревшая) забытые кадры ушедшей юности.
Но всё же, оставаясь молодыми в душе, тем не менее мы с улыбкой вспоминаем свой собственный ответ на стандартный чужой вопрос: «Ах, много, сударь, много, Восемнадцать!»
Загадочная Япония началась для отведавшего тяжёлой, но романтической морской действительности Ивана так, как и должна была. Необычная Кунико-сан выделялась среди жительниц страны Восходящего Солнца интересной внешностью и мягкой духовной силой. История почти столетней давности похожа на прекрасную осеннюю сказку: грустная и чистая, печальная и мудрая, пробирающая до слёз и величественная, как океан.
И сам Иван Антонович в моменты сердечной тоски вспоминал её, крылатую нимфу японского моря, твёрдо стоявшую на земле и парившую далеко в облаках...»
Максим Михайлов, мысли после прочтения рассказа «Кунико-сан» из цикла «Women in my life».
«Временами, не справясь с тоскою
И не в силах смотреть и дышать,
Я, глаза закрывая рукою,
О тебе начинаю мечтать.
Не о девушке тонкой и томной,
Как тебя увидали бы все,
А о девочке тихой и скромной,
Наклоненной над книжкой Мюссе.
День, когда ты узнала впервые,
Что есть Индия — чудо чудес,
Что есть тигры и пальмы святые —
Для меня этот день не исчез.
Иногда ты смотрела на море,
А над морем сходилась гроза.
И совсем настоящее горе
Застилало туманом глаза.
Почему по прибрежьям безмолвным
Не взноситься дворцам золотым?
Почему по светящимся волнам
Не приходит к тебе серафим?
И я знаю, что в детской постели
Не спалось вечерами тебе.
Сердце билось, и взоры блестели.
О большой ты мечтала судьбе.
Утонув с головой в одеяле,
Ты хотела стать солнца светлей,
Чтобы люди тебя называли
Счастьем, лучшей надеждой своей.
Этот мир не слукавил с тобою,
Ты внезапно прорезала тьму,
Ты явилась слепящей звездою,
Хоть не всем — только мне одному.
Но теперь ты не та, ты забыла
Всё, чем в детстве ты думала стать.
Где надежда? Весь мир — как могила.
Счастье где? Я не в силах дышать.
И таинственный твой собеседник,
Вот я душу мою отдаю
За твой маленький детский передник,
За разбитую куклу твою».
Николай Гумилёв, 1917 год.
3. Лиза. Тысяча ликов любви.
«Перечитывая рассказ «Eros catoptricus» («Зеркальная любовь») - очень короткое, размером в несколько страниц, повествование Ефремова из цикла «Мои женщины» - я понял, что его героиня, действительно, самая странная, таинственная и загадочная среди возлюбленных писателя.
Тысячеликая Лиза выделялась на фоне других невероятной смелостью и стремлением к необычным экспериментам. Оригинальная как снаружи, так и внутри, она оставалась необъяснимо притягательной, и молодой Иван, похоже, так и не смог её разгадать...»
С Любовью, Максим Михайлов.
4. Зина-Зейнаб.
«В чём проявляется рыцарство? В том ли, что мужчина должен восхищаться прекрасной дамой, совершать ради неё подвиги, бороться на различных соревнованиях, чтобы привлечь её внимание? В том, чтобы писать ей стихи и баллады, публично их декламировать и рассказывать всем, как она прекрасна? Или это лишь внешний атрибут, маска, обманка, за которой нет ничего, кроме лжи и пустоты внутри?
А, может быть, настоящий рыцарь - это тот, кто совершает настоящий подвиг: делом, а не словами, незаметно, а не оповещая об этом всю планету, даря радость и счастье женщине, а не теша собственное самолюбие? Может, это тот, кто готов рискнуть жизнью, рискнуть не ради любовного эго, а ради утешения той, что отчаялась в этом несправедливом мире?
Именно таким, Настоящим Рыцарем в русском понимании этих слов и стал девятнадцатилетний Иван для молодой, но уже испившей грязную чашу горя до дна Зейнаб. Забытая, опозоренная, истерзанная, потерявшая веру в себя и других, она всё-таки увидела в неожиданно появившемся рядом Ефремове спасителя, почувствовала, что он другой, не похожий на остальных, по-настоящему добрый и чуткий. Что он не отвернётся, узнав о той гнусности и мерзости, что творили с ней люди - нет, людьми их назвать было нельзя - отвратительные животные, потакающие своим самым низменным инстинктам.
Ефремов спас её. Спас во всех смыслах: как человека, как женщину, как личность. Помог советом, действием, любовью, очистил и благословил, не требуя ничего взамен. Благодаря ему она обрела вторую жизнь, родилась заново, вернула своё прежнее и чистое имя. Зина - это звучит гордо! Зина - это Красиво! И будем надеяться, что в её новой жизни воплотились все её самые заветные мечты, осуществились самые сокровенные фантазии.
И всё это благодаря тому, что Он не испугался».
Максим Михайлов, отзыв на рассказ Ивана Ефремова «Зина-Зейнаб» из сборника «Women in my life».
5. Е.П.М.
«Галатея Русского Севера, совершенная нормальность, Е.П.М. запомнилась Ефремову как типичная в своём своеобразии девушка, страстно желавшая стать женщиной. Она боялась самой себя, она стеснялась своих чувств, могущих быть глубокими, как бездны Океана, и широкими, как разливы полноводных сибирских рек.
Она хотела жить, как нимфа - возлюбленная гордого бога, она мечтала о роли музы, вдохновляющей гениального художника, но сама же оборвала нити возвышенных устремлений, предпочтя серую обыденность дерзновенной грёзе, слишком легко согласившись на унылую повседневность.
Иван и сам не знал, любил он её или нет. Уж слишком она была своенравна и не понятна ему. В отличие от лихой Лизы, отдававшейся Ефремову ради приключений, Е.П.М. и сама не понимала, зачем она это делает, и чего она от него хочет. Обладая гигантским потенциалом, эта странная девушка так и не смогла его реализовать, увязнув в будничной жизни, оставшись холодной статуей в заброшенном саду пустого дома, лишившись возможности стать горячей возлюбленной скульптора человеческих душ».
Максим Михайлов, впечатления от рассказа Ивана Ефремова «Е.П.М» из цикла «Мои женщины».
6. Старуха.
«Обретение внутренней свободы - это, в том числе, освобождение от оков собственных предубеждений, представлений и образов.
Зародившееся в Англии движение пуритан, к сожалению, проникло и в Россию.
Пуританство, пуританизм, пуританская мораль — образ жизни, для которого характерны крайняя строгость нравов, целомудрие и аскетическое ограничение потребностей, расчётливость и бережливость, трудолюбие и целеустремлённость; например, игрушки считались бесполезными, а дети с малолетства помогали взрослым в работе.
Казалось бы, это хорошо. Но, как и всё в нашем противоречивом диалектичном мире, имеет и обратную сторону - религиозный фанатизм, упрямство, уверенность в своей исключительности и «избранности», расчётливость в экономических вопросах. Тот, кто страдает, побеждает (vincit qui patitur) — девиз пуритан.
Но страдания помогают только тогда, когда они не выше сил. «Страдание, если оно не выше сил, ведёт к пониманию» - это слова Эрга Ноора из романа Ивана Ефремова «Туманность Андромеды». Если же страдание - способ добиться победы, девиз, основа жизни - каким может стать человек? Только жестоким и грубым убийцей.
"Человек, подавляющий себя без познания, есть такое же зло, как если бы он предался злому" — так говорит индийская мораль. Замечу, что это совершенно точно отвечает законам психофизиологии.
"Неисполненные желания разрушают изнутри" — еще одна древняя формула.
Надо всячески избегать непрерывного давления на психику, необходимо "отпускать" человека, как отпускают сталь, чтобы не сделать ее слишком хрупкой. Чуть не забыл вам сказать — так надо "отпускать" женщин, постоянное психическое давление забот на которых ведет к истеричности и поступкам низкого морального уровня.
А это цитаты из «Лезвия бритвы», слова главного героя романа, врача Ивана Гирина.
Когда многие пишут, что рассказы из цикла «Мои женщины» написал не Ефремов, они просто невнимательно его читали. По диагонали, через строчку, запоминая только то, что им нравится, соответствует их картине мира. Внутренняя свобода им неведома, они ограничены рамками собственных представлений и не способны выйти за их границы.
Для таких людей эротическая связь двадцатилетнего юноши и сорокалетней женщины - стыд и срам, позор и бесчестье. Они никогда не примут настоящей любви, навсегда захлопнувшись в коконе, застыв в состоянии скукожившейся куколки, боящейся вырваться наружу. Счастье моллюска, укрывшегося в своей раковине.
И так часто подлинное женское счастье, полноценная жизнь, истинные удовольствия проходят мимо, увядая под укоризненными колкими взглядами пустых и искажённых гримасой злобы лиц: «Так делают только проститутки! Позорище!»
Иван раскрыл Евдокию поздно. Благодаря ему она поняла, как можно и как нужно жить. Осознала свою прелесть и своё очарование. Раскрылась навстречу тёплому солнцу, вырвавшись наружу, как хрупкий цветок из тугого бутона, развернув нежные крылья только что родившейся бабочки.
Да, ей было тяжело, как тяжело всегда, когда выбираешься из глубокой чёрной ямы на яркий, пышущий разноцветными красками, пленящий свет. Жить в рамках всегда проще. Закрыть границы легче, чем принять свободу. Но если порвать стягивавшие тебя путы, открыться миру и осознать произошедшее, то понимаешь - это того стоило!»
Максим Михайлов, обзор рассказа Ивана Ефремова «Старуха» из сборника «Women in my life».
7. Вторая Люда.
«Опьяняющее чувство свободы, ветер, ревущий в лицо, эмоции и ощущения «на разрыв», непомерное напряжение сил до крайности, до конца... Такое бывает, когда летишь над дорогой на верном «Харлей Дэвидсон», мотор рычит, как разъярённый зверь, и ты сам словно паришь над этим необъятным миром, забыв обо всём...
Такой была любовь Люды и Ивана, бесконтрольной, неподвластной и губительной для обоих. Они взяли вёсла желаний и загребли ими глубоко в океан страсти, но непокорная стихия не поддалась безотчётному порыву, захлестнула волной непонимания и затянула в ведьмин водоворот разлуки. Сплетённые в немыслимом экстазе прекрасные тела познали вершины наслаждения, но незрелые души не смогли справиться с наплывом раздирающих и противоречивых для столь юных существ переживаний.
Они не могли уйти друг от друга, но не могли и остаться. Жестокая ревность, могучие инстинкты собственника подавили то светлое, что жило внутри, и потерявший покой неопытный парень покинул свою нежную подругу, не осознавая, что расставание принесёт ему только жгучую горечь и невыносимую боль. Раскрывшись и отдавшись Ивану полностью, Вторая Люда оставила глубокий шрам в его сердце, ноющий безутешной печалью до самой смерти...»
Максим Михайлов, мысли после прочтения рассказа Ивана Ефремова «Вторая Люда» из сборника «Women in my life».
«Рыдая от боли и бессилия, изнывая от отчаяния и одиночества, молодая девушка безуспешно пыталась вырваться из липкой паутины желания. Чужие руки гладили Людмилу, чужие губы ласкали её юное тело, нежная душа томилась в неволе, а горячее сердце сжималось от тоски.
Освободившись от невыносимого гнёта, бросившись на шею страстному Ивану, Люда кинулась в него, как в омут, пытаясь забыть тёмную бездну внутри и найти настоящую себя. Два неопытных мотылька трепетали тонкими неокрепшими крыльями вблизи обжигающего смертельного пламени, и только чудо спасло обоих от неминуемой расплаты. Они разошлись за мгновение до катастрофы, и больше не смогли быть вместе, как не могут лететь рядом, не столкнувшись, две сверкающих кометы в ледяной бесконечности Вселенной».
Максим Михайлов, впечатления от рассказа Ивана Ефремова «Вторая Люда» из сборника «Women in my life».
8. Амазонка.
«Подобно Стиву Тревору из фильма «Чудо-женщина», случайно оказавшемуся на загадочном острове амазонок Фемискира, спасаясь от врагов - молодой Иван Ефремов, убегая от бандитов, очутился в недавно построенной больнице киргизской зимовки посёлка Май-Тюбе, с проткнутым вилами воспалившимся коленом.
Раскалённый воздух среднеазиатских степей, разгорячённые тела страстных любовников, бешеные скачки по местным холмам - это приключение запомнилось Ивану, как один из походов древнегреческих героев за таинственными сокровищами.
Безымянная Амазонка осталась для Ефремова видением ночной серебряной Луны, романтической легендой бескрайних казахских полей, красочным фейерверком насыщенной острыми ощущениями жизни, безумным свободным полётом на головокружительной высоте.
Они расстались, поскольку так было лучше для обоих, слишком пламенных и слишком жарких друг для друга».
Впечатления Максима Михайлова после прочтения рассказа Ивана Ефремова «Амазонка» из сборника «Мои женщины».
9. Сахавет.
«Высшее счастье человека всегда на краю его сил!»
Это слова Эвизы Танет, героини романа Ивана Ефремова «Час быка».
«Так отчаянно хочется иногда большого, великого, которое бы поставило на грань жизни и смерти необычайным переживанием, грандиозным подъёмом чувств. Полюбить или служить такому захватывающему делу, чтоб не было не только страшно, а наоборот — радостно умереть, любя в то же время жизнь всеми клеточками тела…»
Это мысли Симы Металиной, возлюбленной Ивана Гирина в романе Ефремова «Лезвие бритвы».
Откуда такие выводы? Ответ банален: из жизни. Жизни настоящей, не теоретизированной, полной до краёв, насыщенной тяжелейшими испытаниями и радостными мгновениями счастья.
История Сахавет - без преувеличения, история безрассудного риска и смертельной опасности. Эта щедрая девушка подарила Ивану себя всю, без остатка, окунулась в распростёртые крепкие объятия и прочувствовала притягательную силу первого неутолимого желания.
Спасая её, Ефремов подвергался ежесекундной угрозе нападения, испытывал нешуточную тревогу за девушку, осознал, насколько восток - тонкое и коварное дело.
И всё же, эта авантюра закончилась благополучно, дав надежду на счастливый поворот в нелёгкой женской судьбе...
Максим Михайлов, рецензия на рассказ Ивана Ефремова «Сахавет» из цикла «Women in my life».
Летели, клубясь, водопады
На скользкий тянь-шаньский гранит,
Где пуля из тайной засады
Нежданною смертью грозит.
Никем не воспетые страны -
Джаркент, Кольджат, Баскунчи,
Где стаи ракет, как фазаны,
Взлетают в тревожной ночи!
Где полдни июльские жарки,
А в травах не слышно шагов,
Где рвутся бесшумно овчарки
По тёмному следу врагов.
Я жизни познал начала -
Шум неба и голос травы,
Как будто пуля срывала
Фуражку с моей головы!
Сергей Марков, «Рубежи», 1931 год.
10. Тамара.
«Ве́дьма (ст.‑слав. вѣдьма — «та, что обладает ведовством, знанием» от ст.‑слав. вѣдати — «знать, ведать»; также вештица, волшебница, колдунья, чаровница) — женщина, практикующая магию (колдовство), а также обладающая магическими способностями и знаниями.
Встреча с ведьмой для неподготовленного человека крайне опасна, но вместе с тем невыносимо притягательна. Ведьма очаровывает и расслабляет, высасывает все соки и облагораживает, забавляет и утешает.
С ведьмой способен контактировать далеко не каждый. Для этого нужно обладать особой силой, быть готовым психологически, иначе можно легко умереть, не выдержав неимоверного напряжения соприкосновения с колдовскими чарами.
После встречи с ведьмой слабые люди проклинают её, считая причиной своих бед, а сильные долго не могут прийти в спокойное состояние для продолжения обычной жизни.
Интересно, что отношение к ведьмам в Западной Европе и у славян резко отличалось. В Западной Европе главным основанием для преследования ведьм было подозрение в отношениях с нечистой силой, отступлении от «правильной» религии, то есть в так называемой апостасии. У славян, вместе с тем, все процессы против ведьм были построены на жалобах о каком-то конкретном вреде, который якобы причинила ведьма.
В России ведьмы, наравне с проститутками, находились под защитой закона (пусть и с предельно низким общественным статусом), за их оскорбление полагалась выплата («бесчестье»); ведовство само по себе не являлось преступлением. Судебник 1589 года гласит: «…А блядям и видмам бесчестия 2 деньги против их промыслов». В Западной Европе ведьму привлекали к ответственности государственные, а чаще церковные учреждения.
Причина мягкости судебных приговоров относительно ведьм у славян и вообще отличного от западного трактования ведьм заключалась не столько в гуманизме православных судей, сколько в отсутствии в России демонологических представлений, вызывающих на западе жестокое преследование колдунов.
Например, вот что дореволюционный историк Влади́мир Бонифа́тиевич Антоно́вич писал об отношении к ведьмам в России:
«Допуская возможность волшебного таинственного влияния на бытовые, повседневные обстоятельства жизни, не видели взаимосвязи этих влияний со злым духом; демонология не только не была развита, как стройно упорядоченная система представлений, но до конца XVIII века, насколько можно судить, совсем не существовала в народном воображении. Народный взгляд на волшебство был не демонологический, а исключительно пантеистический. Допуская существование в природе сил и законов, вообще неизвестных, народ считал, что многие из этих законов известны лицам, которые сумели тем или иным способом их познать. Итак, само по себе познание тайны природы не считалось за что-то греховное, противоречащее религиозному обучению…»
Встретился с настоящей, врождённой ведьмой на своём жизненном пути и Ефремов. Она были ниспослана ему судьбой, и она испытала его по всем ведовским правилам для того, чтобы показать, насколько сильно выраженной бывает страсть. В ней всё было слишком: слишком гладкая кожа, слишком тонкая талия, слишком широкие бёдра, и даже слишком ненасытная плоть, выжимающая мужскую силу до самой последней капли. После расставания с Тамарой Иван оказался потерянным на долгое время, лишился своего естества, впал в странное состояние оцепенения, вследствие чего, испугавшись неведомого, совершил несколько ошибок и безрассудных поступков. Такова неизбежная расплата за проникновение в запредельный и немыслимый мир всепоглощающей, необузданной, безудержной, яростной, звериной и огненной страсти».
Максим Михайлов, взгляд на рассказ Ивана Ефремова «Тамара» из цикла «Мои женщины».
11. Валерия.
«Эта история полна загадок и тайн. Снежный зимний Хабаровск, суровый российский Дальний Восток, юная аристократка «старых кровей», Иван, только что завершивший изнурительный поход по неисследованной амурской тайге и залечивающий тело и душу. Мистическая татуировка, скрывающая неприятные подробности личного прошлого родной сестры героини.
Уютная комнатка в городе на краю света, потрескивающие в печке поленья, трепетная любовь под завывающие звуки колючей метелицы за окном - всё это могло быть изложено в красивом очерке о неординарной и особой девушке Валерии, но, к сожалению, повествование оборвалось, едва начавшись. Ефремов не закончил рассказ, который так и останется неразгаданным ребусом среди драгоценных жемчужин на художественном полотне правдивых зарисовок об удивительных женщинах...»
Штрихи Максима Михайлова к неоконченному рассказу Ивана Ефремова «Валерия» из сборника «Women in my life».
12. Катерина.
«Ранней весной 1935 года Иван Ефремов отправился в небольшое путешествие, итогом которого стало знакомство с прекрасной простой русской женщиной - Катериной. Это имя в переводе с древнегреческого означает «вечно чистая», и их встреча действительно была чистой, ясной и горячей, как яркое весеннее мартовское солнце, плавящее поздний осевший хрустящий снег.
Истосковавшиеся по настоящей страсти, встретившиеся, как после долгой разлуки, они неистово сплелись в кольце желания, осыпав друг друга душистыми лепестками жарких поцелуев, наслаждаясь восхитительной игрой взаимного влечения».
Максим Михайлов, мысли после прочтения рассказа Ивана Ефремова «Катерина» из книги «Мои женщины».
13. Мириам.
«Мириам была для Ивана не просто женщиной. Она была чашей, священным сосудом любви, он пил из неё живительную влагу страсти так, как никогда и ни с кем. Он сроднился с ней, дышал одним воздухом, жил одной жизнью. В бескорыстном порыве они творили бесконечность, и обретая безмятежный покой, Ефремов вдохновлялся на безудержный полёт души, который они совершали вместе в бездонные глубины пространства.
Это была космическая связь, и писатель не мог, да и не хотел забывать отдававшую ему себя всю до остатка удивительную девушку. Она сохранилась в его памяти навсегда, и несмотря на новое счастье и настоящую беззаветную любовь к Таис, он всё равно иногда скучал по своей крохотной, но такой необъятной Мириам, подарившей ему сладостные мгновения чистой, как слеза, несказанной радости».
Максим Михайлов, впечатления от рассказа Ивана Ефремова «Мириам» из цикла «Мои женщины».
14. Последняя богиня.
«Они рисовали любовь осенними ночами, забывая самих себя и неистово отдаваясь настоящему Эросу. Густые краски тёмных встреч, дождливые свидания холодных сумерек продолжались жаркими всплесками рук и ног в глубине засасывавшего в омут желания. Иван и Ирина грубыми мазками писали картину невиданного приключения, необузданная страсть обжигала и уносила вдаль, и пылкие любовники оказались на вершине неземного блаженства. Раздувая паруса, они неслись по волнам навстречу мечте, но могущественное божество влечения не всегда даёт настоящую любовь. Короткая история окончилась, отпечатавшись в памяти, словно живописный образ на льняном холсте. Последняя богиня растворилась в ночи, позволив начаться светлому чувству, устремившемуся в вечность...»
«Они отдавались священному Эросу в маленьком домике на морском побережье. Мужчина и женщина под шум дождя лепили из своих тел, как из глины, прекрасные творения огненной страсти. Они беззаветно служили ему, неистовому богу влечения, получая в награду неземное блаженство и несказанное удовольствие. Забываясь, они растворялись в ночи, словно незримые тени на тёмной постели. Горячие сильные руки Ивана раскрывали Ирину, как утреннее солнце бутон чудесного цветка, рассыпая нежные лепестки по обнажённым плечам и обдувая их жаром яростного дыхания. Осенний тёплый отпуск вернул обоим радость жизни, но не принёс покоя, поманив призраком ускользающего счастья. Они расстались, но навечно сохранили в памяти эти бурные дни чувственного купания в океане желаний».
Максим Михайлов, впечатления после прочтения рассказа Ивана Ефремова «Последняя богиня» из цикла «Мои женщины».
